Книжных жестокостей псто

[jude s.f.]

Созрел у меня еще вчера, но было лениво вылезать из под одеяла. Постараюсь сегодня припомнить все вчерашние мысли.

жестокость номер один

Началось все с того, что я взялась перечитывать "Мертвую зону" Кинга. Начинается она очень и очень неприятно для моей нежной душонки. Главный антигерой - назовем его для краткости АГ, приезжает в дом фермеров, чтобы продать им карманную библию в мягком переплете за 80 центов. АГ - коммивояжер в пятидесятых. Фермеров дома он не застает, но его встречает собака, защищающая жилище своих хозяев рычанием. Сначала АГ покорно садится в машину, но он не хочет проигрывать даже собаке, поэтому он достает баллончик, заполненный аммиаком вместо перцовой смеси, выходит из машины и выливает полбаллона в глаза псу. Жескотости закончились бы на этом, если бы собака с вытекающими глазами не решила бороться до последнего, а АГ не был зацикленным на доминировании мудаком. Так или иначе, собака пытается бороться до последнего, бросаясь на АГ, но он забивает ослепшую собаку ногами. До тех пор, пока она не начинает волочиться по земле, скуля. Последний гвоздь в гроб Кинг забил, описав триумф этого ублюдка - слепая умирающая собака облизывает его ботинки, признавая свое поражение. Кинг вообще любит показывать хакартеры героев вот так вот с порога и весьма ярко. Ну что ж, дядя Стивен, тебе удалось, я его уже ненавижу.

номер два

Еще я вспомнила вчера после разговора о "За нами всеми следят по телефону" Олдоса Хаксли и его "Дивный новый мир". То есть сначала мама вспомнила 1984 и большого брата, но я пыталась с ней спорить, что никому на фиг не надо устанавливать тотальный негативный контроль, когда люди сами загнали себя в сети.
У Хаксли ведь многое в точку: странная для его времени, но нормальная теперь сексуальная свобода, поверхностное общение с друзьями-коллегами, помешательство на моде и собственном теле. А поразил меня в книге эпизод о том, как низшим слоям населения, которым предназначено стать уборщиками, буфетчиками и так далее, отбивали тягу к прекрасному. Еще совсем маленьких детей, только научившихся ползать, заносили в красивую светлую комнату и клали у одной стенs. Вдоль противоположной стены стояли букеты благоухающих роз, играла приятная музыка. Дети, завороженные зрелищем, ползли туда. На середине пути их настигала какофония звуков, электрошок и прочие радости. Таким образом, раз за разом, у них отбивали тягу к красивым вещам, поэзии, музыкt и так далее. К сознательному возрасту они не испытывали никакого интереса к подобным вещам. В этом эпизоде для меня слилось две жутких вещи - сознательное причинение боли заведомо беспомощному существу и искажение, уничтожение чувства прекрасного. Я забыла уже, как зовут главного героя, смутно помню конец романа, но этот эпизод у меня в голове как отпечатался.

и номер три

У Симмонса в "Эндимионе" борцы за справедливость очнулись, поняв, что они были не на той стороне, только благодаря ужасному обстоятельству. Сначала они уничтожали колонии взрослых бродяг, и они еще могли убедить себя в том, что они делают правое дело, что бродягам нужна их прогнившая религиозно-тоталитарная система с поехавшим папой во главе и издевательством над временем и пространством. А потом им пришлось отправиться на зачистку бродяжьих яслей и уничтожить несколько десятков тысяч беззащитных бродяжьих детей. Почти до самого конца операции армия занималась такой яростной рационализацией, убеждая себя, что они делают это во благо человечества, что с трудом пробились через нее, осознав таки, что все совсем не так. Солдаты, привычка выполнять и не спрашивать, но все-таки у них проснулась совесть, жаль, что такой ценой.

Пожалуй, это три самых жестоких вещи из прочитанных мной.

@темы: книги